"Приливы" и "отливы" в сфере общественного доверия

4 июня 2008 года в Москве состоялась VIII ежегодная конференция российских участников проектов, финансируемых Канадским агентством международного развития (Canadian International Development Agency, CIDA). Ее тема - "Доверие, прозрачность и толерантность как основа демократического общества". С докладом "Общественная активность и доверие к НКО" выступил первый проректор ГУ-ВШЭ Лев Якобсон.

4 июня 2008 года в Москве состоялась VIII ежегодная конференция российских участников проектов, финансируемых Канадским агентством международного развития (Canadian International Development Agency, CIDA). Ее тема — "Доверие, прозрачность и толерантность как основа демократического общества". С докладом "Общественная активность и доверие к НКО" выступил первый проректор ГУ-ВШЭ Лев Якобсон.

Тема, вынесенная на обсуждение участников конференции, рассматривалась в различных аспектах.

Выступление президента Института национального проекта "Общественный договор" Александра Аузана, давнего партнера Вышки по общественному и научному взаимодействию, имело, в большей мере, характер обобщения. В российском обществе происходит своего рода "отлив" и уже даже царит "засуха" в сфере доверия, констатировал А. Аузан. По данным опросов общественного мнения, проводимых исследовательским центром "Левада-центр", в начале 1990-х годов на вопрос "Можно ли доверять людям?" 24% респондентов отвечали отрицательно, три года назад эта цифра составила уже 77%, а в 2007 году отрицательный ответ дали уже 84% россиян! "Иными словами, недоверие в обществе в течение последних 15 лет охватило уже три четверти наших сограждан", — подчеркнул А. Аузан.

Наглядным свидетельством такого недоверия являются "возводимые тут и там в городах России, вокруг собственных гаражей и особняков заборы, немалым спросом пользуются железные массивные двери, которые закрывают уже не только входы в подъезды, но и на лестничные площадки, в квартиры". Это зримые, конкретные примеры высокого уровня недоверия в российском обществе. "А когда уровень доверия столь низок, то люди перестают выходить на улицы, не проявляют в массовом порядке гражданскую активность, и не потому, что они всем довольны и им нечего сказать, но потому, что они не доверяют друг другу и тем, кто зовет их на улицы", — заметил докладчик.

Необходимо осознавать, что такое явление, как социальный капитал, то есть распространение норм честности и доверия в обществе, "движется волнообразно". Рекорд был поставлен в послевоенной Германии, где в 1949 году целых 92% граждан однозначно утверждали, что людям верить нельзя. Но уже к 1958 году более полвины граждан полагали, что доверять людям можно.

Одним из параметров социального капитала является его плотность, то есть, "количество и разнообразие социальных связей в одной и той же группе граждан". К примеру, представим себе собрание жилищного или дачного кооператива. "Если после собрания его участники не хотят расходиться, предлагают вместе отметить очередную годовщину создания товарищества, то это означает, что плотность капитала велика. Затем, как можно ожидать, начнет расширяться радиус доверия — еще один параметр социального капитала".

Существенным для анализа гражданского общества в разных странах является понятие радиуса социального капитала. "В России сейчас весьма короткий радиус доверия, что приводит к парадоксальным результатам, — заметил в связи с этим А. Аузан, — В 2005 году, сразу после трагедии Беслана, потрясшей всё общество, был исследован спрос граждан на личную безопасность. Нас поразило, что россияне готовы обменять такие права и свободы, как свободный выезд из страны, непременное наличие санкции прокурора на обыск и.т.д. на личную безопасность. И оказалось, что среди тех, кто обеспечивает им личную безопасность, люди на первое место поставили родных, близких и друзей, то есть тех, кто входит в круг, где радиус доверия короткий. Президент РФ, лидировавший во всех рейтингах, в эту категорию не попал, хотя услуги безопасности — это, прежде всего, забота властей и государства, высшим олицетворением которого и является его глава".

Что же будет, когда радиусы начнут "расти", а это произойдет непременно? Возникнет, по словам А. Аузана, необходимость широких общественных коалиций, где люди могут друг друга и не знать, но выступать сообща. Такие коалиции можно создавать при наличии "селективного" стимула — либо положительного (как в российском обществе "Мемориал", оказывающем репрессированным лицам и членам их семей социальную поддержку), либо отрицательного (когда людей в такие коалиции "загоняют силком"). Но дополнительные стимулы можно находить и совмещать при наличии хорошей законодательной среды. "Наше законодательство, - сказал А. Аузан, — принятое в 1995 году [имеется в виду закон о некоммерческих организациях — прим. редактора], одним из авторов которого является Л. Якобсон, нуждается в изменении".

Еще одним из параметров социального капитала является вектор, то есть выбор направления. Социальный капитал бывает двух типов, поскольку могут объединяться люди с одинаковыми и с разными интересами. "Конечно, пенсионеры из Пскова и Челябинска понимают друг друга лучше, чем пенсионер из Челябинска и бизнесмен из этого же города. Но ведь проблемы, возникающие между пенсионером и бизнесменом, надо решать в Челябинске. Ибо в противном случае решение всех проблем перемещается в федеральный центр".

Сейчас в России, отметил А. Аузан, "идет тектонический процесс, не очень даже связанный с политическим режимом. Это процесс образования нации. В последние 500 лет мы жили в разных формах империй. Но теперь этих империй нет, и Россия стоит перед выбором: либо на территории Российской Федерации сформируется гражданская нация, либо государственное образование в лице Российской Федерации получит мрачные перспективы, потому что в основе национального государства лежит нация, и не обязательно этническая". Поэтому, когда речь идет о социальном капитале и его параметрах — плотности, радиусе, векторе, "мы должны обязательно помнить о том, что идет этот большой и очень серьезный процесс", который имеет "прямое отношение к доверию и совместным коллективным действиям". Ведь, если верить классику, нация являет собой сочетание совместных ценностей с совместным славным историческим прошлым. А если сейчас такие ценности в России? "Я убежден, что их нет, они пока не сформировались", — подчеркнул А. Аузан. России, по мнению ученого, необходим национальный диалог. Эта задача тем более актуальна, что, согласно трудам многих исследователей, проводивших, в том числе, и полевые исследования, утверждения о "русском коллективизме являются не более, чем мифом". И тот факт, что мы "даже в очереди теснее прижимаемся друг к другу, обусловлен не коллективизмом, а тем, чтобы никто не проскочил вне очереди".

А. Аузан подчеркнул, что для роста доверия в обществе необходимы институты, в том числе, юридические, нужен новый закон о некоммерческих организациях в России. "Нужны либерализация некоммерческого законодательства и заметное снижение административных барьеров для малого и среднего бизнеса", — подчеркнул докладчик. Сейчас в обществе, отметил он, "наступил момент для определенного сдвига". И от того, как будут решаться вопросы законодательного, характера, имущественной и налоговой амнистии зависит многое. "Ведь нация — это когда Петропавловск и Владивосток по цене на авиабилеты все же ближе к Москве, чем Пекин и Нью-Йорк". Вот когда все эти вопросы начинают рассматриваться и комплексно решаться в ходе диалога, то приходит понимание того, что "прилив" доверия может принять форму полезного "обводнения полей", но не "форму цунами". Ведь внутри мафиозной группировки тоже может существовать высокая степень доверия, но чем она оборачивается для общества, хорошо известно…

Доклад Льва Якобсона

О демократическом обществе говорил в своем выступлении и Л. Якобсон. Эта тема, сказал он, весьма важна, но "быть может, еще важнее другое, а именно — демократизм в самом обществе". "Когда общество недемократично, нетерпимо при том состоянии социального капитала, о котором говорил предыдущий докладчик, введение самых лучших демократических процедур превращает эти процедуры точно в такой же объект конкурентной борьбы в узком круге политической и бизнес-элиты, каковыми в процессе приватизации оказывались заводы, фабрики и всё иное общенародное достояние. А поэтому, когда мы стремимся к демократии, мы должны предъявлять требования к власти, но только — в третью очередь. А в первую и во вторую очередь мы должны предъявлять эти требования к себе".

Очень важно, продолжал Л. Якобсон, "мыслить демократически о демократизации общества". Когда о гражданском обществе говорят на Западе, то акцент делается на его разнообразие и "изучение того, что есть". В России же зачастую разговор идет в нравоучительно-назидательном плане: "гражданское общество должно быть таким-то и таким-то, а то, что есть, то мне не нравится, и это надо поменять". В стране проявляется очень мало интереса к тому, чего же хотят сами люди, граждане, ради которых это общество и должно функционировать, и субъектами которого, что весьма важно, они сами, а не какой-то "узкий круг активистов некоммерческих организаций" и являются.

Отсюда вытекает и значимость изучения представлений рядовых граждан России о том, что такое гражданское общество, демократия, общественная активность, НКО, "которые очень часто считают себя "солью земли"".

В ГУ-ВШЭ, сообщил первый проректор Вышки, вот уже третий год подряд во взаимодействии с такими ведущими социологическими центрами, как "Левада-центр", ЦИРКОН, ФОМ, АНО "Социологическая мастерская Задорина", проводится мониторинг гражданского общества. Собранные материалы частично вошли в доклады Общественной палаты Российской Федерации о состоянии гражданского общества в РФ. Недавно вышел в свет первый выпуск мониторинга гражданского общества "Общественная активность населения и восприятие гражданами условий развития гражданского общества". Эти выпуски будут продолжены.

Прослеживается сомнение респондентов в наличии в России гражданского общества, но интерпретация этого понятия, как правило, дается позитивная. Выясняется, что многие граждане хотят быть общественно активными, но такая активность не одобряется россиянами. Как считают опрошенные, "другие не хотят и в какой-то мере мешают быть активными". Картина получается такая: "то, что я вижу сам, вроде бы и не так уж плохо, но это островок в каком-то страшном море". Такое представление, отметил докладчик, является, конечно же, препятствием на пути к сотрудничеству, к самоорганизации. Видно, что люди в принципе "стремятся объединяться с другими на основе общих интересов, но при этом не объединяются". Граждане хотят быть общественно активными, но на вопрос: "Можете ли Вы сказать, что Вы общественно активный человек?" 8% ответили "да", еще 20% — "скорее да", а остальные — "нет". Этот момент можно охарактеризовать, по мнению Л.Якобсона, как "нереализованную потребность", которая пусть и в малой степени переживаемая, "тем не менее, существует в обществе".

Соответственно, очень не высок и уровень участия в деятельности НКО. Лишь 17% опрошенных ответили, что участвуют в такой деятельности, "хотя на самом-то деле гораздо большая доля населения, чем 17%, состоит в профсоюзах. Но большинство граждан об этом даже не помнят". Помогают НКО вещами, пожертвованиями примерно 20% респондентов, но готовы делать это вдвое больше граждан. Однако не хватает предлагаемого поля для такой активности.

НКО в России "по большей части очень маленькие". Треть НКО, согласно опросу их руководителей, вообще не располагают сотрудниками, еще треть имеют до пяти сотрудников. Почти 30% не имеют добровольцев, поддерживающих их деятельность. Подавляющее большинство респондентов не знают о существовании в их городе НКО даже после ознакомления со списком этих организаций, притом, что в списке перечислялись организации, представленные повсеместно. Примерно у 16% НКО объем доходов составляет менее 50 тысяч рублей, а 13% вообще не имеют никакого дохода, хотя организация зарегистрирована. Характерно, что 8% затруднились ответить на вопрос о доходах. То есть многие организации очень слабые.

Неудивительно на этом фоне, что на вопрос "какую роль играют в России НКО и гражданские инициативы?" треть опрошенных ответили, что "очень незначительную" или "никакую", и только 4% указали, что "очень значительную". Картина весьма тревожная, причем, подчеркнул Л.Якобсон, "куда более тревожная, чем состояние скажем, нашей партийной системы, о которой много и справедливо пишут в газетах". Но с точки зрения реальной демократии "это положение дел куда важнее, чем состояние правительства или партий".

Активному участию в деятельности НКО мешает, помимо материальных трудностей, временных ограничений и.т.д., как раз недостаток доверия к НКО. "Их мало, о них мало известно, но даже известным НКО люди не доверяют", хотя в целом считают, что НКО приносят пользу. Это, прежде всего, относится к обществам потребителей, ветеранским и благотворительным организациям. Затем с большим отрывом идут профсоюзы и спортивные, экологические, культурные организации, а также правозащитные объединения. А вот к политическим организациям отношение граждан в целом нейтральное, к религиозным и этническим — скорее негативное. Причем доля недоверяющих заметно выше в кругах лиц с высшим образованием, относительно высоким уровнем доходов.

Данные мониторингов показывают, что сейчас налицо переходная ситуация по многим измерениям. Если говорить об общественной активности, то еще несколько лет назад рядовой россиянин был "не то, чтобы так уж доволен и счастлив, но для него неожиданным было наступление стабильности, рост зарплаты, что не побуждало к социальной активности". Сегодня этот россиянин "уже хочет быть активным, но не умеет этого делать, не находит ниш". При этом граждане ищут "не политические ниши для построения светлого будущего, социалистического или капиталистического, демократического или монархического", но ниши "для коллективного обустройства частной жизни, в своем дворе, городе, для решения конкретных социальных проблем".

При этом идет очень "важный и сложный процесс импортозамещения ресурсов и институтов этого сектора". В 1990-е годы сектор во многом держался на помощи доноров в период, когда не было ни денег, ни кадров. И это было крайне важно и своевременно. А сейчас ситуация выглядит иначе. Уже наблюдается заметный потенциал самоорганизации, когда "доноры особенно-то и не нужны". Однако, этот потенциал плохо реализуется, в частности, по причине нехватки информации. Мешает этому, конечно же, и дефицит доверия. В сложившихся условиях, подчеркнул первый проректор ГУ-ВШЭ, нужна прозрачность и демократичность внутреннего устройства НКО. "Власть, оппозиция и доноры должны осознать, что НКО — это не обязательно ресурс их поддержки".

Коснувшись в заключение проблемы законодательной базы обеспечения деятельности НКО, Л. Якобсон в целом согласился с необходимостью принятия нового закона о деятельности НКО, за одним исключением: "Я не уверен в том, что нам в России нужна однозначная либерализация законодательства. Конечно, либерализация нужна по сравнению с теми поправками, которые были введены в закон. Но это только полдела. Нужно и разумное ужесточение законодательства. Когда в 1995 году мы прорабатывали законопроект, то сознательно открыли "двери как можно шире". Мы изучали зарубежное законодательство, содержащее много довольно жестких требований, которые мы осознанно не включили в текст законопроекта. Ведь сектор в России должен был родиться. Но теперь, когда он существует, пора что-то и ужесточить, но делать это нужно сбалансировано, разумно, при одновременном появлении льгот и инструментов, стимулирующих к выполнению требований закона. И это, прежде всего, относится к повышению требовательности внутри самого некоммерческого сектора, которыйе должен работать честно и добросовестно в интересах всего общества", — подчеркнул первый проректор ГУ-ВШЭ.

Николай Вуколов